Ответ Амунет царице Стиксии. Условия и время, при которых письмо было написано, не установлены.
Что мы знаем о смерти
Её Величеству, царице Стиксии: Что мы знаем о смерти
Ваше Величество, царица Стиксии!
Ваше Величество, я получила ваше письмо пару дней назад. Как вы говорите, после рождения Танатос на Амфореусе золотой век бессмертия подошёл к концу. И, как полагаю, нам больше не возвратиться в те времена.
Я осведомлена, что святая вера айдонийцев в смерть вызывает ужас у жителей прочих полисов. Совершенно ясно, что отторжение смерти напрямую связано с глубинными размышлениями о самой жизни. В вашем письме вы выразили желание постичь смерть и надежду получить от меня ответы на вопросы о «муках бессмертия». По правде говоря, для меня это огромная честь. Я знаю, что смертные воспринимают жизнь совершенно иначе в отличие от тех, кому уготована вечная жизнь. И потому не уверена, что мои советы могут коль сколько-нибудь пригодится, той, что пребывала на этом свете веками. Но раз вы ищете ответов, я постараюсь поделиться своими соображениями.
Если кратко, то всему сущему однажды придёт конец, и это наделяет жизнь смыслом, в этом и есть её смысл. Поэтому мы чтим и любим Смерть. Это просто и сложно одновременно. Если позволите, я разовью эту мысль.
В Айдонии есть традиция благословлять детей каждый год - мы поздравляем их с тем, что они ещё на один шаг приблизились к Смерти. Мы проводим всевозможные церемонии и праздники (например, церемонию совершеннолетия) в память о важных и особенных моментах в нашей жизни, ведь всё, что минуло, больше никогда не повторится. В миг вечной разлуки мы сердечно провожаем близких, перед отходом ко сну шёпотом желаем друг другу спокойной ночи в надежде на новое завтра.
Мы оплакиваем потери и радуемся приобретениям. Так мы учимся ценить то, что имеем. С этим навыком на нас нисходит благодать, пусть и кратковременная для бессмертных. Да, это звучит нелепо, но это правда: именно смерть приносит нам радость.
Но для вечноживущих, как вы, и всех, кто жил в золотом веке, всё иначе.
Например, говорят, что в Стиксии не проводят пышных церемоний и праздников, или других мероприятий, которые можно было бы назвать «торжественными», «поминальными» или «памятными», поскольку в них нет нужды. Долгий век бессмертного делает всё неважным, нечего отметить. Для вечноживущих любые действия и мысли - лишь отголоски далёкого прошлого, которые продолжат раздаваться в бесконечном будущем.
Есть такая поговорка: «Всё так старо под солнцем, и всё новое - это хорошо забытое старое». Я понимаю, что бессмертный уже всё пережил и переживёт ещё немало - всё в нём вызывает скуку и безразличие. И если и есть вещи, которые ещё «забавляют» вечноживущих, они абсолютно неведомы и непостижимы для смертных.
Теперь мне совершенно ясно: ответом на избавление от «муки бессмертия», о которой вы упоминали в письме, является «смерть». С первой поступью Танатос по землям Амфореуса философы твердят, что вечная жизнь есть проклятие, а продление жизни, по сути, возобновление скучного, бессмысленного существования. Именно люди таких взглядов могли стать основателями Айдонии.
Под угрозой смерти каждый наш выбор становится чрезвычайно важным, поскольку он «необратим» и «непоправим». Один философ сказал, что наша жизнь - это вечный цикл, и значение каждого выбора бесконечно умножается в этом цикле, поэтому даже самые небольшие различия будут иметь огромное влияние. Но полагаю бессмертной будет нелегко осознать тяжесть подобного бремени.
Мы знаем, что все пережитые моменты скоротечны, они даже не будут запечатлены в вечности. Возможно, это всего лишь мимолётные иллюзии. Каждое действие может стать последним, и каждый лик померкнет и развеется, будто эфемерный сон.
Поэтому, Ваше Величество, моё понимание «смерти» напрямую связано с моими представлениями о «жизни», ведь они едины и неделимы. В нашем путешествии смерть - это не пункт назначения, а ноша. Если у вас остались вопросы, не тревожьтесь: я намереваюсь посетить Стиксию и тогда расскажу вам всё, что мне известно.
В заключение хочу обратиться к традиционному благословению айдонийцев: да хранит нас тень Танатос, ибо только во мраке мы познаем свет.