Сколько она себя помнит, в Айдонии всё время лежит снег, и время как будто застыло на этой тихой заснеженной земле.
Девочкой она однажды спросила Амунет, что такое снег. Амунет ответила, что снег - радость свидания и горесть разлуки в мире смертных.
Она всегда заворожённо наблюдала за горожанами.
Каждый день приземистые рыцари приходили тренироваться к воротам храма, жрец средних лет изредка дремал под сводом высокой башни, самоотверженные учёные раздавали детям андельное печенье.
Чуть поодаль детишки, толкаясь и резвясь, играли в снежки. Их заливистый смех опадал в её груди, словно зрелый фрукт.
Она тщетно пыталась разглядеть их лица из башни.
Дева, так её называли люди, и никто из них не осмеливался смотреть ей в глаза.
Когда она набиралась мужества подойти ближе, они отступали, отводя взгляд, - даже вблизи она не могла их как следует рассмотреть.
До тех пор, пока смерть не начинала дышать им в лицо... Приземистые рыцари страдали от тяжёлых ранений на поле боя, жрец средних лет мучился от многолетнего недуга, а самоотверженные учёные заражались от своих пациентов. Она могла приблизиться к ним лишь в их последний миг.
Жизнь тогда переставала быть невыносимой агонией, и её пальцы превращались в цветочные лепестки на ветру.
Она наконец могла увидеть их лица, но не могла вынести их вида и отворачивалась.
- Чьи-то руки рождены, чтобы сажать растения, другие - чтобы править... Тебе же уготовано творить прощание.
Эти слова Амунет врезались ей в память, и однажды она задалась вопросом, что её руки оставят после себя.
Опомнившись, она взглянула на незаконченную ледяную скульптуру - молодые воины поднимают оружие, матери заключают в объятия сыновей, что отправляются на войну, пары влюблённых держат в ладонях лица друг друга не в силах расстаться...
Этих людей больше нет.
Но подобное повторяется снова и снова. В землях, охваченных метелями, и за их пределами.
В конце концов она поняла, что даже айдонийский снег когда-нибудь растает, - всё равно или поздно окажется в объятиях смерти.
«Весёлый Николас и добрая Хелена,
И молчаливый Крито на ветру...
Их в объятьях держала в ночи я смиренно,
Имена позабуду и память сотру...
И с зарёй превратится нашей скорби темнота
В кипяток, что разольётся, как река, под слоем льда.
<...>»
- «Айдония», стихотворение девушки.