Дань Хэн: Пожиратель Луны

Дань Хэн принял силу его прошлого воплощения - Пожирателя Луны, что раскрывает истинный облик видьядхара.
Тот, кто принимает величественную корону из рогов, принимает все достоинства и недостатки того человека.
Но он навсегда останется лишь самим собой.

В кромешной тьме ему казалось, будто он снова вернулся в яйцо видьядхара, и теперь его накрывали беспокойные морские волны и сны.

Ему снилось, что он, стоя на алтаре, поёт жертвенную песнь, призывающую дождь. Песни и жесты - лишь облик, а огонь в глазах и бурлящая кровь - его суть. Он сплёл руками дымообразные волны в Чешуйчатом ущелье и усмирил яростного дракона, заточив его в разросшемся гигантском Древе. После того, как рассеялось последнее эхо драконьего рёва, в Чешуйчатом ущелье на сотни лет воцарился безмятежный мир. Так его миссия была выполнена.

Закончив церемонию, он обернулся. На каменных ступенях, ведущих к выходу, он увидел столпотворение достопочтенных видьядхара, разодетых в шёлковые халаты. Неизвестно, сколько они уже там стояли. Голову каждого из них украшали драконьи рога. Они были похожи на зеркальные отражения друг друга, их рукава вздымались в неловком танце, завершив который, они обернулись, готовые уйти. Их стройные бесчисленные ряды собирались в лестницу, уходящую в небо, и их лица - копии лица, которое он видел в зеркале каждое утро. Его лица.

Нет, это лицо первого Верховного старейшины. С горькой ухмылкой он накрыл лицо ладонями, словно проверяя, сможет ли он сдёрнуть эту маску и вернуть её истинному владельцу.

Он не смог.

В кромешной тьме ему казалось, будто он снова вернулся в яйцо видьядхара, и теперь его накрывали беспокойные морские волны и сны.

Ему снилось, что он прибыл на поле битвы, словно спустившееся с небес божество. Парящие в облаках боевые единицы с земли кажутся не больше муравьёв, и облачные колесницы, и звёздные ялики подобны светлячкам, которым суждено отправиться в огонь. Такова жизнь смертных... Так ли думает дракон? В нём проснулось высокомерие, которое мгновенно превратило его сердце в глыбу льда. Он бросил взгляд на тех, кто сражался и некогда пировал рядом с ним:

Пролетавшая мимо лётчица совсем не держит строй - она стреляет как придётся, выпуская пылающие арбалетные стрелы в наступающие полки борисинцев.

К звёздному ялику, размахивая клинком, пробирается седовласая воительница. Её движения настолько резвы, что за отблесками меча сложно уследить - даже её соратники не осмеливаются подойти близко, лишь прикрывают её сзади.

В обычные дни болтливому и весёлому, лейтенанту Облачных Рыцарей сейчас не до шуток - держа в руке глефу, он вместе с вверенным ему отрядом обороняется от борисинских пехотинцев, атакующих с фланга.

Марширующие в тылу ремесленники настраивают и испытывают огромных ауруматонов. Возможно, сейчас один из них, известный своей прямотой и своенравием, тоже работает в поте лица, ведь эти исполины в десятки метров высотой - их козырь против мехазверей.

Затем он увидел, как нынешний генерал, Тэн Сяо, окутанный золотым громом, словно воплощение самого Повелителя Небесной Дуги, стремительно проносится сквозь ряды противника, сметая мехазверей собственной тенью...

Поверженные борисинцы спасаются бегством. Пора теперь и ему выполнить возложенную на него миссию. Он позволил разуму раствориться в шторме и граде - пусть гром для него исторгает свой рёв, пусть цунами для него исторгает свой гнев. Он висит в облаках, взирая на врагов, поглощённых бездной, земли, оставленные позади, и его товарищей, людей, видьядхара и лис, которые уже не вернутся домой.

Драконье сердце сказало ему, что это всего лишь маленькая пылинка, смахнутая с лица земли. За войны приходится платить, но жизнь всегда будет процветать, ведь видьядхара не единственная ветвь потомков Луна. Однако его человеческое сердце болело за тех соратников, у которых, как и у него, в жилах текла тёплая кровь, и за тех смертных, что могли бы прожить дольше, но уже никогда не вернутся домой.

В кромешной тьме ему казалось, будто он снова вернулся в яйцо видьядхара, и теперь его накрывали беспокойные морские волны и сны.

Ему снилось, что он раздвигает волны и идёт к руинам дворца, чтобы похоронить останки старого друга или же создать новую жизнь - возможно, и то, и другое было недостижимым желанием, которое стало последней каплей, переломившей хребет огромному дракону. Ремесленник, весь в брызгах крови, охраняет дракона с мечом в руках. Он призывает дракона принять решение.

- Шуху мертва... мы победили, но скольких ещё побед нам удастся добиться? Сколько ещё подобных цен нам придётся заплатить?
- Смотри, Древо амброзии стоит. И пока оно живо, монстры... будут возвращаться снова и снова. Войне сяньчжоуцев, лисьего народа и видьядхара против Мерзостей не будет конца.
- Да, мы ничем не отличаемся! У каждого из нас есть только одна жизнь, жертвовать и идти на смерть... это наш собственный выбор. Точно так же, как она выбрала спасти тебя и Цзинлю... точно так же, как она выбрала позволить большему количеству людей жить дальше!

Война и жизни, которые оборвались на войне, были такими же живыми существами, как и он.
Он устало закрыл глаза, вспоминая их лица, и принял решение.
«Если есть шанс... мы также выберем возможность позволить ей и ещё большему количеству людей жить дальше.
У нас, видьядхара, есть свой собственный путь спасения. Я могу попробовать».

Сон во сне, воплощение вне плоти. Он вернулся в то мгновение, когда собирался исчезнуть навсегда. Безучастным взглядом он наблюдал, как его тело, извиваясь и скручиваясь тенью плоти и крови неизвестной трансформации, приобретает драконий облик. В этой предсмертной иллюзии посланец богов явил его взору изумительную картину - звёзды певуче захлопывались и снова расширялись, словно красные кровяные тельца, и вселенная падала в омут соблазна и телесности. Сердце дракона учащённо билось. Гневно выдыхая клубы воздуха, дракон обнажал когти и клыки... Но при всей мощи он не мог сопротивляться посланнику бога жизни.

Упавший звёздный ялик стрелой воткнулся в землю. Он увидел, как из обломков пытается выбраться девушка - высоко над головой она держит диск абсолютно чёрного «солнца». В это краткое, но показавшееся вечностью, мгновение он видит, как пропадают её руки, как растворяется её лик, как исчезает она сама, - вещь над её головой создала сильный вихрь, который поглотил и стёр всё вокруг в тонкий порошок. И девушку в том числе.

На землю упала пара капель крови и прядь волос - единственные доказательства того, что она когда-то существовала.

В кромешной тьме ему казалось, будто он снова вернулся в яйцо видьядхара, и теперь его накрывали беспокойные морские волны и сны.

Ему снилось, что в его тело вонзили драконобойный гарпун, а лапы заковали в цепи из кораллового золота, подвесив его в мрачной темнице Дома кандалов. Ему снилось, что мудрейшие приходят и уходят, допрашивая его об истинности магического обряда Арканум Трансмутации и местонахождении сердца дракона. А он лишь хранит безмолвие.

Ему снилось, как к нему приходят судьи и зачитывают приговор о смертной казни. А он лишь хранит безмолвие.

Ему снилось, как к нему приходит седовласый лейтенант Облачных Рыцарей и рассказывает о результатах переговоров с судьями: видьядхара не позволят ему ни уйти, ни умереть. А он лишь хранит безмолвие.

Ему снилось, что он снова поднимает кубок за одним столом с ними; ему снилось, что он теряет чешую дракона; ему снилось, что он снова оказывается в яйце и становится другим человеком.

Ему снилась целая вереница событий, похожая на нескончаемый поток трансформаций в «самого себя».

После очередной трансформации появляется более чёткий, но всё такой же непостижимый образ.

Он видел себя томящимся в изгнании, видел себя заходящим в поезд, видел себя без оглядки улетающим к далёкому звёздному небу.